Где бы мы ни были, наши травмы с нами

“Где бы мы ни были, наши травмы с нами. И это, наверное, навсегда”. Как живут дети в условиях российско-украинской войны. Ольга приехала в Приштину из Украины вместе с девятилетним сыном месяц тому. Она продолжает работать журналисткой дистанционно. Ярослав ходит в местную летнюю школу и в спортивную секцию. Словом, потихоньку привыкают к мирной жизни. Но признаются: новый распорядок дается непросто.

В первый день пребывания в Косово мама и сын вышли прогуляться по городу.

– В центре мы встретили толпу футбольных болельщиков, которые шумно праздновали победу любимой команды. Они распевали песни и весело смеялись. Вдруг раздался взрыв петарды. Мы с Яриком, не сговариваясь, упали на траву и закрыли головы руками, – рассказывает Ольга.

Дальше она с грустной улыбкой добавляет:

– Через пару минут мы поднялись с газона. Обоим было неловко из-за случившегося. Слишком уж неожиданным и непонятным для окружающих был этот поступок. Людям, сидящим в кафе неподалеку, было невдомек, почему эти двое украинцев так странно себя ведут…

На самом деле мать и сын инстинктивно искали безопасное место, чтобы остаться живыми. Нормальная реакция на ненормальные обстоятельства.

– За полтора года полномасштабного вторжения мы научились чувствовать опасность при каждом резком звуке. И даже несмотря на то, что сейчас мы находимся в безопасности, в нашей памяти до сих пор продолжаются бомбежки, дроновые атаки и завывания сирены, – признается Ольга.

В Кременчуге, откуда Ольга и Ярослав приехали, довольно часто бывают тревоги и “прилеты”. Пролетают над головами жителей города на Днепре иранские ударные дроны “Шахед”, российские крылатые ракеты и управляемые авиационные ракеты. Конечно, их сбивают украинские силы противовоздушной обороны. Но все же случается, что они попадают в магазины, парки и другие объекты инфраструктуры.

Ярик вспоминает, как прошлым летом ходил с мамой в волонтерский штаб. Их путь проходил мимо торгового центра “Амстор”. Мальчику непременно хотелось зайти в магазин и купить любимую жвачку с картинками, но мама спешила и пообещала обязательно сделать это в следующий раз. Ровно через час по торговому центру был нанесен ракетный удар. Погибли более 20 ни в чем неповинных граждан, в том числе тетя Юля, мамина одноклассница. В ходе расследования этого террористического акта Служба безопасности Украины выяснила, что российские бомбардировщики выпустили ракеты по “Амстору” из воздушного пространства Курской области. Маленький Ярослав знает, что запуск производили с самолетов Ту-22М3. 

Российско-украинская война, которая началась в 2014 году с аннексии Крыма и оккупации Донбасса, отразилась на его играх и увлечениях.

– Мой сын мечтает стать военным, поэтому изучает все, что связано с этой темой, – рассказывает Ольга. – Рисунки, одежда – все в стиле милитари. Дома коллекция игрушечного оружия – хоть сейф ставь! В том числе эксклюзивы от дедушки Лени, сделавшего собственноручно уникальные муляжи моделей оружия АК – 47, Glock 19, Glock 17, дробовик Remington 870, снайперка Remington 700 и т.д. А с началом полномасштабной войны сын изучает все характеристики вооружения, которое есть в Украине, и консультирует нас, взрослых, относительно того, которое только обещают поставить.

В Приштине Ольга и Ярослав посетили Косовский национальный музей. В одном из его залов представлена тематическая выставка, посвященная войне в Косово. В ней собраны вещи и оружие Армии освобождения Косово (UÇK) — албанского вооруженного формирования, отстаивающего самостоятельность Косово от Федеративной Республики Югославии в 1990-х годах. Число жертв той войны до сих пор доподлинно неизвестно. По последним данным, зафиксированным в «Книге памяти Косово», это более 13 500 тыс человек. Тысячи до сих пор считаются без вести пропавшими.

В музей приводят на экскурсии детей из летних лагерей Приштины. Они трогают экспонаты, смеются, а у воспитателей серьезные лица – большинство из них помнят эти страшные годы. Ярослав также увлеченно рассматривает каждый экспонат. Говорит, что из всех увиденных в Приштине достопримечательностей именно эта экспозиция больше всего его впечатлила.

– К сожалению, перед отъездом мы так и не успели сходить в музей войны в нашем родном Кременчуге. Такие музеи должны быть, чтобы мы не забывали и документировали все преступления врага, чтобы наказание было необратимым! – убеждена Ольга.

“Холодная война” и детский невроз

Война изранила душу каждого украинца, а особенно детей, которые растут под бомбежками. Эта рана останется навсегда, даже когда война закончится и дети вырастут.

Помню, как я в десятилетнем возрасте вдруг осознала самый главный страх своей жизни. Нет, это не были мифическая Баба Яга или Серый Волк из сказки про Красную Шапочку, и не “черный-черный гроб на колесиках”, которыми дети пугали друг друга во время вечерних посиделок в летнем лагере. Это был вполне осознанный страх. Страх, что завтра может начаться война.

Мое детство пришлось на годы “холодной войны”. В то время из каждого утюга звучали угрозы о готовом вот-вот начаться военном нападении на Советский союз. Врагом “всего прогрессивного человечества” была Америка. Американские ядерные боеголовки были нацелены на наши дома, школы и детские площадки. Помню на карикатуре в газете “Пионерская правда” хищный оскал дяди Сэма, поджигающего фитиль огромной бомбы. На политинформациях учительница Вера Дмитриевна так красочно описывала грядущие ужасы ядерной катастрофы, что я не могла спать по ночам в тревожном ожидании вражеской атаки. Дрожа от ужаса, я думала о том, как буду спасать свою младшую сестру, если вдруг на нас нападут…

На уроках физкультуры мы с одноклассниками учились правильно падать при команде “Вспышка справа! Вспышка слева!”. В школьном подвале был тир, где старшеклассники тренировались стрелять по мишеням. Я по возрасту не подходила для этих целей, но в моем шкафу лежала сшитая тайно от мамы холщовая сумка с шлейкой через плечо. На сумке красным карандашом был нарисован красный крест, в ней хранились бинт, вата и йод. Предполагалось, что на войне я буду санитаркой, которая лечит раненых.

Как-то в мою голову пришла мысль, что можно спасти нашу планету от атомной бомбы. Почему-то я думала, что ее сбросят с самолета, как в Хиросиме. А я в этот момент буду гулять во дворе и поймаю летящую сверху бомбу, как мяч, и не дам ей взорваться. Это может показаться смешным, но я специально тренировалась с огромным надувным мячом, чтобы удержать смертоносный груз в своих тонких ручонках.

Однажды теплым летним вечером мы играли с подружками на веранде, шили куклам новые одежки. В саду благоухали лилии и флоксы, мама на кухне жарила пирожки с вишнями, по радио передавали какой-то спектакль. Вдруг я отчетливо услышала страшные слова, которые со стальными интонациями произнес неизвестный мужской голос: “Сегодня в четыре часа без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского союза”… У меня все оборвалось внутри. Я бросила своих подруг, кукол и стремглав помчалась в комнату с воплями: “Папа, папочка, война!”.

Родители долго меня успокаивали и объясняли, что это всего-навсего запись выступления диктора Юрия Левитана о начале Великой Отечественной войны. На самом деле это было давно и больше никогда, никогда не повторится. Я свято поверила в эти обещания и понемногу стала забывать о своем испуге. Но все же в моих снах время от времени повторялось одно и то же видение: над нашим домом с угрожающим гулом проносятся самолеты. Каждый раз я просыпалась в холодном поту и повторяла: “Это всего лишь сон!”. К сожалению, кошмарный сон стал реальностью 24 февраля  2022 года, когда я проснулась от шума пролетающих за окном истребителей. Так я узнала леденящую душу новость: Россия начала полномасштабное вторжение в Украину.

Детство под вой сирен и Мариупольский дневник

В те тревожные дни дочь моей коллеги родила девочку. Молодая семья жила в Киеве, но приближение российских оккупантов к столице вынудило маму с ребенком переехать подальше от опасности в другой город. Когда малышке исполнился год, она не только умела сидеть, ходить и делать “ладушки”, но и прекрасно знала, что такое воздушная тревога и “шахеды”. В день ее рождения город сотрясался от взрывов. Первыми словами, которые она произнесла, были не “мама” и “папа”, а “сирена воет”. При всей любви и заботе, которой окружила ребенка семья, никто не может оградить ее от реальности военного времени. К сожалению, очень жестокой. А по отношению к детям даже излишне жестокой.

В мае прошлого года я делала интервью с человеком, благодаря которому мир узнал о преступлениях российских оккупантов в украинском Мариуполе. Это фотохудожник Евгений Сосновский, который спустя два месяца жизни под бомбежками в подвале сумел вырваться из осажденного города. Чудом оставшись живым, он провез через десятки блокпостов свои архивы, в том числе флешку с фотографиями “Мариупольского дневника”. Это снимки, сделанные в подвале, в котором Евгений и его семья жили без воды, света, медикаментов, продуктов питания.

На фото изображен восьмилетний мальчик, греющий руки возле самодельной лампадки, а также страницы его дневника. В ученической тетрадке в клеточку ребенок описывает все, что происходило с ним и его близкими. Пишет простыми словами о страшных вещах, которые без слез читать невозможно: “Война. Я хорошо поспал, проснулся и улыбнулся, встал и почитал до 25 страницы. Еще у меня умер дедушка. У меня рана на спине, выдрана кожа у сестры, ранение головы у мамы. У меня умерло две собаки, бабушка Галя и любимый город Мариуполь”. Мальчик нарисовал своих погибших собак с крыльями ангелов и истекающих кровью соседей. Он обращался к Богу с просьбой: если его семье суждено умереть, то пусть он погибнет вместе с родными, чтобы не оставаться одному.

Эти свидетельства преступлений российских оккупантов записал Егор Кравцов. Но Евгений просил не называть имени и фамилии мальчика, поскольку он и его родные оставались в Мариуполе, и любая огласка могла стоить им жизней. С помощью невероятных усилий Егора, его 16-летнюю сестру, маму и бабушку удалось эвакуировать в Запорожье спустя 100 дней подвальной жизни. С этого момента потребность скрывать личные данные отпала.

Израненная войной семья несколько месяцев ютилась по чужим квартирам. Вскоре певица Тина Кароль подарила Кравцовым двухкомнатную квартиру в городе Бурштын на Прикарпатье, где они сейчас и проживают. Правда, маме не удалось найти работу. Живут на бабушкину пенсию и на денежное пособие от государства в 2000 гривен (около 50 евро).

– Все хорошо, насколько это возможно в нынешнее время, – рассказывает мама, Елена Кравцова. – Егор закончил четвертый класс. Понемногу привыкает к жизни на новом месте, у него появились друзья. Волонтеры переправили из Мариуполя нашего любимого кота Кузю. Но сын очень хочет домой. Все мы постоянно вспоминаем родной город и ждем деоккупации, чтобы вернуться.

Елена рассказала, что ее семья живет в постоянном страхе. Звуки грозы возвращают их в то страшное время, когда Мариуполь стирала с лица Земли российская армия.

– Мы пугаемся даже звуков автомобилей, проезжающих ночью мимо дома. Во время воздушный тревоги мы не спим – читаем, в каком направлении летят ракеты. Мариупольцы, с которыми мы общаемся, делятся похожими эмоциями. Где бы мы ни были, наши травмы с нами. И это, наверное, навсегда, – рассказала Елена в одном из интервью.

В начале июля Мариупольский дневник Егора Кравцова передали Папе Римскому Франциску. Цифровую копию этого уникального документа выставят на аукционе электронного искусства.

– То, что дневник Егора отныне в Ватикане – это исключительный момент истины, – написала в фейсбуке Тина Кароль, которая вручила тетрадь мариупольського мальчика понтифику. – Этот дневник как послание к Богу олицетворяет в себе не только боль, он олицетворяет в себе отвагу целого поколения детей, которые сегодня переживают войну против Украины.

 Людмила Макей